Каждый день мы слышим: демократия слабеет. Что тревожит больше всего — в неё перестают верить сами избиратели, те, кто должен быть главным её заинтересантом. Люди видят нерешённые проблемы — растущее неравенство, миграцию — и всё чаще обращаются к радикальным популистам. В крупнейших демократиях силу набирают движения вроде AfD в Германии и MAGA в США; они демонстрируют симпатии к авторитарным режимам, включая путинский, и, по сообщениям СМИ, в ряде случаев получают от них поддержку.
Главный катализатор этих настроений — война в Европе, развязанная Путиным. На этом фоне мы утверждаем: либеральная демократия дала человечеству колоссальный рывок вперёд, но не выработала механизмов самосохранения в критические моменты. Ключевая ценность демократии — защита прав человека и меньшинств — так и не стала повседневной нормой массового поведения. А значит, требуется институциональный ответ.
О чём эта статья
- Либеральная демократия беспрецедентно повысила качество жизни и безопасность, но слабо защищена от внутренних «вирусов» — антиконституционных радикальных движений.
- Защита меньшинств — её главный тест на зрелость. Это не только барьеры против произвола государства, но и активное пресечение ксенофобии со стороны части большинства.
- Либеральные партии у власти часто боятся действовать жёстко — опасаются потерять электоральный ресурс, и тем самым отступают перед радикалами.
- Граждане-эмпаты и правозащитные организации эволюционируют современную либеральную демократию, выступая также её «иммунной системой». Однако им не хватает полномочий и устойчивого финансирования. Мы предлагаем усилить этот «иммунитет» через независимый конституционный институт омбудсмена с правом прямого обращения в высший суд.
Европа между ценностями и вызовами
Европейский союз объединяет страны, юридически обязавшиеся соблюдать «стабильность институтов, гарантирующих демократию, верховенство права и права человека».
Сегодня сохранение этих ценностей под вопросом даже в ведущих экономиках — Германии и Франции. Индикатор дестабилизации — рост праворадикальных партий, играющих на ксенофобии и антиконституционных лозунгах. В Германии AfD уже претендует на власть на ближайших выборах.
Причин несколько:
Война России против Украины: рост военных бюджетов, приток беженцев из Украины и политэмигрантов из России, связанные с этим экономические напряжения — всё это повышает эмоциональную и политическую температуру.
Глобальная конфронтация: Китай во главе с Си позиционирует ШОС как блок, противопоставляющий себя либеральным демократиям — это открытый вызов мировому влиянию демократического устройства.
Популистские импульсы в США: успехи лозунгов MAGA ослабили международный авторитет демократического лидера и дали дополнительную уверенность право радикалам в Европе.
Почему либеральная демократия — вершина политической эволюции
Определение. Либеральная демократия — форма правления, где власть выбирается на свободных и честных выборах, ограничена законом, разделена на ветви, а права и свободы личности защищены независимыми судами и институтами.
Экономическая реальность. Недемократические страны производят примерно ⅓ мирового ВВП, демократические — около ⅔ (оценки колеблются по годам). Это не просто корреляция, а следствие свобод, предсказуемых правил и инноваций.
Мирный дивиденд. За последние 70+ лет демократии практически не воюют друг с другом. Хельсинкские договорённости 1975 года помогли оформить общеевропейские правила безопасности. Нарушение этих правил Россией вернуло риск прямой ядерной эскалации в европейскую повестку и показало: мир и демократия требуют ежедневной защиты.
Технологическое первенство. За последние 70 лет либеральные демократии обеспечили примерно в 3 раза большую долю прироста ВВП от запатентованных технологий собственного производства — и в абсолютных цифрах это превосходство достигает 9-кратного разрыва.
Гуманитарное превосходство. Либеральные демократии выделяют на благотворительность — включая частные пожертвования — примерно в 3 раза больше от ВВП,
Социальная забота. Либеральные демократии выделяют на социальную помощь 20–25% ВВП — в 1,5–2,6 раза больше, чем авторитарные и гибридные режимы (5–14% ВВП).
Справедливость, гуманизм и эмпатия: основа эволюции либеральной демократии
Механизм эволюции. Либеральная демократия развивается через расширение прав граждан, опираясь на справедливость, гуманизм и эмпатию — даже вопреки воле большинства. Основной акт гуманизма здесь заключается в том, что эмпаты, рискуя собственной безопасностью, физической и социальной, идут против мнения большинства и, жертвуя личным комфортом ради высших ценностей. Без этих ценностей система стагнирует, теряя импульс прогресса.
Триумф меньшинства. Исторические примеры показывают, как радикальные меньшинства эмпатов, рискуя жизнью и свободой, перевешивают оппозицию большинства, закладывая фундамент равенства.
• Отмена рабства в США. Эмпаты вроде Фредерика Дугласа и Гарриет Табмен — менее 2% населения — преодолели поддержку рабства на Юге (90% белых) и апатию Севера, рискуя арестом, линчеванием и изгнанием, чтобы добиться 13-й поправки (1865), освободившей миллионы.
• Права женщин. Суфражистки (Элизабет Кэди Стентон, Эммелин Панкхерст) — всего 4% женщин (96% против или равнодушны) — сломили сопротивление мужчин (60%+ против в 1910-х), подвергаясь арестам, голодовкам и насилию, выиграв 19-ю поправку (1920).
• Социальные расходы. «Новый курс» Рузвельта ввел пенсии и пособия вопреки «laissez-faire» (40% консерваторов и бизнеса против в 1930-х), опираясь на растущее меньшинство эмпатов (54% за регуляции в 1935), которые рисковали карьерой и репутацией в борьбе с экономическим кризисом. Результат: безработица упала с 25% (1933) до 9% (1941), создан Social Security (сегодня охватывает 65 млн пенсионеров), ВВП вырос на 10% ежегодно; welfare state предотвратил бунты, распространился на Европу (NHS в Британии, 1948), укрепив стабильность и легитимность демократии.
• Гражданские права афроамериканцев. Активисты вроде Мартина Лютера Кинга — 11% населения — против белого Юга (24% за Civil Rights Act 1964, 66% против) и скепсиса Севера (61% южан считали реформы слишком быстрыми) добились Закона о гражданских правах (1964) и Voting Rights Act (1965), рискуя бомбардировками, арестами и убийствами, что повысило явку черных избирателей.
• Права ЛГБТ и однополые браки. Активисты вроде Эвана Вулфсона — 3–5% населения — преодолели консервативное большинство (27% за гей-браки в 1996, 30% в 2004), сталкиваясь с дискриминацией, насилием и социальным остракизмом, выиграв Obergefell v. Hodges (2015), легализовав браки в 50 штатах.
Моральный компас. Эволюция либеральной демократии требует смелости меньшинства эмпатов, которые, рискуя собственной безопасностью, идут против большинства, как отметил Кинг: прогресс склоняется к справедливости. Современные лидеры перенимают эту традицию — от защиты мигрантов и инвалидов до цифровой приватности, — обеспечивая, что эмпатия, воплощенная в актах личного мужества, продолжает двигать правами граждан вперед.
Человек как носитель и эмпатии, и агрессии
Проблема диктатуры заложена в самой человеческой природе: лидерство часто тяготеет к агрессии, а не к эмпатии. История полна примеров, когда долгий контроль над властью приводил к войнам и катастрофам. Но она же и о другом: всегда находятся люди, готовые рисковать жизнью ради сопротивления злу — герои мифов, религий, гражданских движений.
Мини-экскурс в биологию и философию
Ближайшие к человеку виды, обезьяны — шимпанзе (Pan troglodytes) и бонобо (Pan paniscus). Генетически они совпадают с человеком на 98–99%. Но их поведение разительно отличается:
-у шимпанзе жёсткая иерархия, альфа-самцы и постоянные конфликты,
— у бонобо минимальное насилие, конфликты гасятся через игры и секс,
— у человека сочетаются агрессия и эмпатия.
Эмпатия или ее противоположность — склонность к насилию, результат взаимодействия генетики, мозга и среды. Наука говорит о «мозаике факторов», а не о «злых генах». Это означает: каждый человек несёт в себе и добро, и зло, и лишь культура и институты сдерживают разрушительные импульсы.
Этой же мысли придерживались и религии и философы.
Даосизм: в каждом добре есть частица зла, и наоборот (инь и ян).
Кант: человек несёт в себе «радикальное зло», но способен выбирать добро.
Фрейд: в нас борются инстинкты разрушения (танатос) и созидания (эрос).
Сартр: человек формирует себя поступками; свобода выбора всегда включает возможность зла.
Эмпаты, люди, обладающие от рождения эмпатией, стремятся стабилизировать общественные отношения и минимизировать вероятность возникновения вооруженного противостояния в обществе или между государствами.
Вывод: зло неотделимо от человека, но свобода выбора и культура способны его ограничивать. Для этого и нужны институты.
Американский кейс: как идеи становятся нормой
Создатели США трансформировали европейский опыт в либерально-демократический проект с разделением властей и идеей общественного договора: люди делегируют часть свобод ради защиты и порядка, а суверен остаётся народом.
Но конституционное равенство не реализуется мгновенно. Потребовались десятилетия — от XVIII века до массового движения за гражданские права 1950–1960-х, чтобы реальное равенство (в том числе по расе и полу) стало нормой. Эмпаты превратились в массовое правозащитное движение, и это стало первой большой победой гражданского общества, закрепившей стабильность демократии в США на 70–80 лет.
Всеобщая декларация прав человека: европейская «конституция мира»
После Второй мировой войны Европа выбрала путь либеральной демократии. ООН (1945) заложила цели — мир, права человека, прогресс. 10 декабря 1948 года Генассамблея приняла Декларацию прав человека: универсальный морально-политический стандарт, на основе которого позже появились юридически обязательные пакты 1966 года и Европейская конвенция о защите прав человека (1950).
Что провозглашено
Право на жизнь, свободу, личную безопасность
Свобода мысли, совести, религии, выражения мнения
Право на труд, образование, достойный уровень жизни
Запрет рабства, пыток и произвольных арестов
Это не договор, а универсальный стандарт. Декларация не имела силы закона, но стала морально-политическим ориентиром — «минимальные права, которые должны уважаться всем и везде».
Влияние:
основа для многих конституций после 1948 года;
база для международных договоров
Элеонора Рузвельт говорила: «Права человека начинаются в маленьких местах, рядом с домом… Если они не имеют значения там, то они мало где будут иметь значение».
Декларация — великое изобретение и прогресс. Можно сказать, её принятие предотвратило третью мировую: Европа объединилась; граница между Францией и Германией, проходящая по костям десятков тысяч, потеряла значение. Второй эффект — деколонизация: колонии не могли сохраниться в логике провозглашённых прав
Эффекты. Декларация стала компасом для конституций, ускорила деколонизацию, а вместе с демократизацией Германии и Европы обеспечила долгий мир на континенте. Это второе великое достижение идеологии прав человека.
Возврат рисков:
почему «конец истории» не наступил
Несмотря на мирную победу над советским тоталитаризмом, начало XXI века принесло реваншистские тенденции: от путинского неофашизма до подъёма праворадикалов в ЕС. Миграционные волны, культурные трения, экономическая тревожность — всё это подпитывает национал-популизм. Ссылки на «успехи» авторитарных моделей в Китае и России используются как пропагандистские аргументы.
Ответ должен быть системным: мобилизация правозащитного движения и законодательное закрепление его роли в защите конституционного строя, вплоть до возможности прямого обращения в высший суд.
Кто такие правозащитники и почему они решают
Широкое определение. Правозащитник — это гражданский активист, для которого защита прав и свобод, верховенство права — жизненная миссия. В несвободных странах это нередко риск потери свободы и жизни. Многие из таких людей не юристы и не политики — но их действия системно поддерживают демократический порядок.
Российский контекст. Сегодня в тюрьмах путинского режима находятся тысячи политзаключённых, осуждённых по «специальным» репрессивным законам военного времени. Это тоже правозащитники — люди, которые не согласились с уничтожением прав и свобод.
Германия как тест для Европы: AfD и GFF
Учитывая опыт нацизма, в Германии действует независимая НПО Gesellschaft für Freiheitsrechte (GFF) — одно из самых системных объединений, готовящих юридическую базу для возможного запрета AfD по статье 21(2) Основного закона («антиконституционные партии»).
— Процедура. Признать партию неконституционной может только Федеральный конституционный суд по заявлению Бундестага, Бундесрата или правительства. НКО, включая GFF, не могут подать иск напрямую, но формируют доказательственную основу и общественный запрос.
— Политический фон. AfD выигрывает выборы в восточных землях (напр., 1 сентября 2024 — 1-е место в Тюрингии: 32,8%), однако действует «карантин» — другие партии отказываются от коалиций, и AfD не получает ключевые посты.
— Прецедент Хёкке. Лидер AfD в Тюрингии Бьорн Хёкке называл Мемориал Холокоста «памятником позора» и призывал к «развороту на 180°» в политике памяти. В 2024 его оштрафовали за использование запрещённого нацистского лозунга «Alles für Deutschland» (эпизоды 2021 и 2023). Это уголовная судимость со штрафом, но без лишения пассивных избирательных прав (в Германии автоматический запрет следует обычно при приговоре к лишению свободы ≥ 1 года).
— Улица и институты. С января 2024 по 2025-й проходили массовые протесты — суммарно до ≈1,4 млн человек за уик-энд по стране. В Бундестаге (конец января 2025) обсуждали целесообразность запрета партии, но большинство политиков осторожны: юридические пороги высоки, есть риск «эффекта мученика».
Что это показывает
Иммунитет демократии создают правозащитники, а не партии у власти. Политические игроки склонны считаться с радикализированной частью электората; НПО — собирать доказательства и защищать конституционные принципы.
Системная уязвимость: правозащитники не имеют права прямого обращения в ФКС; им остаётся убеждать парламент/правительство. Внутри крупных партий рождаются сомнения, не усилит ли запрет AfD её поддержку.
К чему ведёт инерция
В кризисные моменты лозунги «права человека» и «верховенство права» звучат повсюду, но институциональных рычагов у гражданского общества мало. Уличные акции важны, но времени может не хватить, чтобы перекрыть путь экстремистам через выборную легитимность.
Отсюда — предложение реформы.
Предложение: конституционный «иммунитет» через независимого омбудсмена
В каждой демократической стране нужен сильный, независимый от власти институт омбудсмена, конституционно закреплённый и финансируемый из бюджета (то есть из денег налогоплательщиков), но организационно независимый от исполнительной, законодательной и судебной власти.
Полномочия и архитектура
Право прямого обращения в любой суд, включая высший/конституционный, по вопросам нарушений прав и основных свобод как со стороны государства, так и со стороны общественных организаций и политических партий.
Сеть специализированных НПО, работающих по грантам омбудсмена в регионах и секторах (образование, полиция, миграция, дискриминация, цифровые права и т. д.).
Открытость обращения: каждый гражданин может подать жалобу и получить квалифицированную экспертизу.
Идеальная модель — избираемый омбудсмен, с фиксированным сроком, несовместимым с политической карьерой.
Пример применения
Если партия систематически использует экстремистские лозунги, разжигает ненависть, призывает к насилию, омбудсмен обращается в Конституционный суд с иском о её ликвидации. Принципиально, что инициатор — независимая правозащитная структура, а не текущая власть, заинтересованная в партийном исходе.
Почему это важно именно сейчас
Если правозащитники в Германии доведут дело до признания AfD неконституционной (при наличии правовых оснований), это станет сигналом для Европы. Во многих странах нет сопоставимых независимых институтов. Дополнение к классическому определению либеральной демократии могло бы звучать так:
«…и институт независимого омбудсмена как равноправный элемент системы сдержек и противовесов».
Так демократия получит механизм самозащиты и шанс на обновление без скатывания к авторитаризму.
Итог
Либеральная демократия доказала свою эффективность — экономическую, социальную и, главное, миротворческую. Но мир «по умолчанию» больше не работает. Нам нужен институциональный иммунитет против антиконституционного радикализма.
Усиление правозащитного сообщества — это не «леволиберальная повестка», а вопрос безопасности. Оно способно консолидировать Европу и мир, удержать стабильность, предотвратить ядерную войну и укрепить позиции либеральной демократии перед лицом авторитарных вызовов.
Лев Пономарёв